Эта история произошла в начале 90-х в Петербурге. На знаменитой сцене БКЗ «Октябрьский» выступают Ирина Шведова и Игорь Демарин. Аншлаг. Концерт снимает телевидение. Публика, затаив дыхание, слушает песни, многие из которых уже стали шлягерами. А в конце, чуть ли не с последними аккордами, по громкой связи объявляют: во время съемок произошел технический сбой. Потому просьба не расходиться. Второе отделение будут полностью переснимать. Зал тогда покинули единицы, а артисты, выступавшие до этого более двух часов и выложившиеся даже не на 100, а на все 200%, снова выдали не менее яркий песенный спектакль. По сути, на бис. С воспоминания об этой «накладке» и началось наше интервью с Ириной Шведовой. Оно состоялось в петербургском апарт-отеле М97…
Концерт при свечах
— Ирина, тогда, помню, удивило то, что первая «версия» вашего выступления ни чем не уступала второй. Ни по подаче, ни по эмоциям…
— А что оставалось делать? Если ты артист, надо соответствовать своему статусу.
— Часто подобные эксцессы случались в Вашей практике?
— Однажды был замечательный концерт, программу которого начинала с «Белого вальса». Песню практически допела, когда неожиданно в зале погас свет. Как потом оказалось, он отключился во всем городе, где я выступала. Сгорел трансформатор. Что делать? Не отменять же концерт. Люди купили билеты, пришли. Да и я уже настроилась на выступление и общение со зрителями…
Устроители концерта и сотрудники ДК побежали искать свечи. Повисла неловкая пауза. Я огляделась и увидела рояль. Слава Богу! Надо сказать, если на площадке есть инструмент, всегда на нем играю…
В общем, зрителей пересадили в первые ряды, чтобы было лучше видно и слышно. Я им что-то пою, рассказываю. И так полтора часа, если не больше. Люди ушли счастливые и довольные. Вот такой получился необычный концерт при свечах.
А еще бывало так, что вдруг останавливался «минус» (мелодия песни — авт.). Тогда приходилось допевать без фонограммы, просто а капелла. Публике такие моменты очень нравятся.
Ирина Шведова и ее города
— В каком городе Вас принимают теплее всего?
— Мне рады практически везде. Исключение разве что родной Подольск, ставший для меня таковым за последние 20 лет. Впрочем, не зря говорят, что нет пророка в своем отечестве. К слову, Киев, где я жила с родителями с раннего детства, тоже считаю своим. Хотя до сих пор помню, как еще в начале 90-х годов в столице Украины моего отца травили. Наша семья знает, какими способами действуют националисты. Они нас оттуда, по сути, и вытолкнули. Произошло это в тот момент, когда там началась борьба с русским языком.
Да, папе, который в совершенстве владел украинским, удалось переломить ситуацию. Помню письма, которые он направлял известным писателям Украины, народным артистам страны, заслуженным деятелям искусств.
А еще ставил спектакли на украинском языке. И в итоге как-то удалось отвести грозу. Но это был очень тяжелый период. Помню, как каждый день в нашей квартире раздавались звонки с угрозами и нецензурной бранью. И хорошо, что я оказалась тогда в Подмосковье.
Да, в моей судьбе все сложилось к лучшему. Но мне все равно бесконечно горько видеть всё то, что случилось с Украиной. Беда, что гибнет генофонд. В том числе украинский. Какие ребята погибают ни за что! Можно долго рассуждать о том, кто виноват в произошедшем…
Ирина Шведова и ее песни
— Ваши песни слушает вся страна. На что ориентируетесь, подбирая песни для своего репертуара?
— Прежде всего, на текст. Для меня важно, чтобы его можно было актерски прожить. И если я эмоционально реагирую на стихи, значит, песня, скорее всего, привлечет мое внимание.
Да, текст может быть просто поэтичным, сюжетным. Но на него должна откликнуться душа зрителя. Вот такой у меня принцип. Повторюсь, слово для меня первично.
— А есть в Вашем репертуаре песни, которые исполнять было нелегко?
— Эмоционально мне очень непросто давался «Белый вальс». Когда я его репетировала, долго не могла допеть до конца. Приходилось начинать сначала. Может быть раз двадцать. Помню, как говорила себе после каждой попытки: «Вот сейчас уже рыдать не буду»… Но всякий раз «перемыкало», ком подкатывал к горлу снова и снова.
Честно признаться, было очень сложно научиться сдерживать слезу. И это при том, что мои учителя — большие профессионалы, которым я благодарна по сей день — говорили: плакать должна публика, а не артист, задача которого вызывать эмоции.
А вот когда на сцене у исполнителя слеза остается в уголке глаза, это и есть правильное состояние. Ведь публика чувствует «предслёзное» настроение и доживает услышанное за исполнителя.
Если же артист проливает крокодиловы слезы, публика на них, как правило, не реагирует. Потому что слезы уже пролиты другим. Что их проливать?
— Чего на сцене делать нельзя?
— Давать слишком много эмоций. Когда это происходит, то публика закрывается. Если же артист деликатно предлагает своим слушателям вместе пойти за чувствами, то люди зачастую с удовольствием за ним следуют, самостоятельно проживая и додумывая историю из песни. Причем получают от этого удовольствие. А рыдать и «плюсовать» на сцене точно нельзя. На мой взгляд, нужно отдавать ровно столько, сколько на данный момент есть внутри. И тогда тебе поверят. Важно не забывать, что зритель всегда чувствует фальшь.
— Если говорить о Вашем творческом багаже, есть какая-то песня, которая Вам дороже всех остальных. Или одна из таких…?
— Для меня все мои песни, как мои дети. А как мама может не любить своих детей? Если я взяла песню и исполняю ее, значит, я ее уже полюбила. Но ближе мне все-таки те, из которых получились хорошие эстрадные сценические номера. Их всегда интересно исполнять, они всегда получаются по-разному.
— Одна из Ваших знаменитых песен называется «Ведьма». Насколько она автобиографична?
— В любви один раз мне повезло (смеется). Хотя на самом деле песня заканчивается словами «Я не ведьма…». Но кто же слушает сегодня слова… Кстати, в интернете гуляет определение песни как жанра, согласно которому главное в ней — мелодия. Фантастика! Да, я готова согласиться, что мелодия действительно важна, поскольку отражает суть образа. Но, скажите, зачем тогда в песне слова, если ты их не слушаешь? На мой взгляд, любая песня — это произведение, в создании которого равноценны стихи и музыка.
Превыше обстоятельств
— Ирина, Вы сказали, что важно отдать зрителям столько, сколько есть внутри. А разве не бывает такого, что за два часа концерта выплескиваетесь настолько, что отдать больше нечего?
— Слышала, как представители творческих профессий говорят: мы опустошены, а потому долго восстанавливаемся. Со мной ничего подобного не случается. Ведь зал дает очень много энергии. У нас со публикой происходит взаимообмен.
— А если усталость всё-таки накопилась, происходят какие-то неурядицы в жизни?…
— Всё это вообще неважно. Я собираюсь всегда, когда вижу перед собой публику. Включаюсь. А то, что силы на исходе, проблемы накопились… Кого это волнует? У меня папы не стало 23 февраля. Как Вы понимаете, уже был запланирован праздничный концерт. Что делать? Спела и поехала на похороны. Моя мама ушла на Пасху. А мы задолго до этого затеяли пасхальный вечер. Собрали множество артистов, публика пришла… И как в такой ситуации можно что-то отменить? Ты обязан выступить. Как бы громко это ни звучало, артист служит зрителю, сцене. И в нашей артистической семье всегда было заведено: единственная причина, по которой артист имеет право не выйти на сцену — его уход из жизни. Остальные обстоятельства не должны влиять.
— Ирина, коль скоро речь зашла о Ваших родителях, чему они научили?
— В первую очередь, ответственности перед профессией.
— А если бы сейчас Вам пришлось выбирать какую-то другую дорогу, что бы предпочли?
— Возможно, стала бы дизайнером по костюмам или по интерьеру. Я так всё это люблю. Но сложилось, как сложилось. И музыка вышла для меня на первый план. Я себя от неё не отделяю.
Ирина Шведова и ее слушатели
— Публика, приходящая на Ваши концерты сегодня, отличается от слушателей, которые заполняли залы, например, пять-десять лет назад?
— Моя аудитория — люди в возрасте от 25-30 лет и старше, созревшие духовно. Те, кто ищет для себя пищу для размышлений, отдушину и возможность о чем-то забыть и что-то пережить. Свою миссию вижу в том, чтобы помочь это сделать.
Но сейчас с удивлением для себя обнаруживаю, что подростки, особенно в провинции, совершенно удивительным образом реагируют на мои песни. После концерта совсем еще молодые девчонки и ребята приходят со слезами на глазах, буквально виснут на мне, просят автограф, потом бегут покупать какие-то сувениры, чтобы мне их подарить. У них не просто восторженное состояние, а неиспорченные, открытые души. Они принимают мой посыл. И мне это бесконечно дорого.
Так что, я бы сказала, что у моей публики нет возраста, но у нее есть свой менталитет.
— Ирина, артистические качества, которые у Вас есть, это врожденное или приобретено с опытом?
— На мой взгляд, истоки в генах и, конечно, в воспитании. Думаю, Бог наградил меня частичкой таланта. Ее я бережно несу и тружусь, стараясь не расплескать. Правда до сих очень критически отношусь к своему пению тридцатилетней давности. Когда его слышу, оно меня не удовлетворяет. Хотя и вижу, что всё делала честно. Наверное, именно честность и искренность подкупает слушателей. Но, на мой взгляд, с тех пор я стала петь лучше.
— Скажите, чего Вам сейчас хочется, если говорить о жизни в целом и о творчестве, в частности?
— Хочется быть молодой и красивой всегда (смеется). Остальное как-нибудь приложится.
— Ирина, Ваша творческая профессия подразумевает постоянное передвижение из одного города в другой…
— Я цыганская душа. Не могу долго сидеть на одном месте. Настолько, что, когда началась пандемия и всем сказали оставаться дома, я испытала счастье от того, что у меня есть машина. Обклеила ее шашечками и поехала. Совершенно свободно передвигалась в любом направлении. Успела увидеть так много новых мест, встретить множество новых людей.
— Неужели таксовали?
— Да, а что такого? Причем я не маскировалась. Просто никто не подозревал, что за рулем сидит артистка эстрады. Да, парочка людей узнала. По голосу (улыбается).
Движение — жизнь
— Не устаете от постоянной «смены декораций»?
— Это же интересно! Воспринимаю происходящее, как очередное приключение.
— Сегодня мы с Вами беседуем в номере петербургского апарт-отеля М97…
— Он очень уютный. Здесь даже есть своя кухонька, что удобно. К тому же, в интерьере преобладает мой любимый сиреневый цвет и различные пурпурные оттенки. Это вообще песня! А какой вид открывается из окон. Такое ощущение, будто летишь над городом, когда выходишь на балкон.
— На гастролях отели часто выбирают организаторы тура…
— Да. Я, кстати, могу спокойно жить в совершенно походных условиях.
— А когда сами ищете для себя отель, на что в первую очередь обращаете внимание? Что действительно важно?
— Горячая вода, чайник. А еще правильные матрас и подушка. Чтобы спина потом не болела. И всё.
Смена деятельности как отдых
— Ирина, а как отдыхаете, когда есть время…
— Смена обстановки и деятельности — это и есть мой отдых. Безделья я не понимаю. Ведь минуты утекают даром. Даже когда нахожусь за рулем и стою на светофоре, стараюсь что-то послушать или просто попеть.
— Если не Ирина Шведова, то кто из коллег в топе Вашего хит-парада?
— Обожаю братьев Крестовских и их проект Uma2rman. Обожаю Сергея Трофимова и Александра Розенбаума. Любая песня, где есть образ и «вкусный» стих, откликается. А еще из наших музыкантов люблю Леонида Агутина. Вообще мне многое нравится.
— А свои песни слушаете?
— Конечно. Чтобы покритиковать, а не потому что хочу насладиться собственным исполнением. Поверьте, мне всегда есть к чему придраться (улыбается).
— Вы перфекционист?
— Да. На мой взгляд, это залог движения вперед. Надо же как-то расти.
Искренность и чувство юмора как «фильтр»
— Если Вас спросят о главном качестве характера Ирины Шведовой, что ответите?
— Назвать что-то одно сложно. Наверное, чувство юмора. Это первостепенно. Потому что без юмора невозможно ничего пережить, перешагнуть, воспринять. Поэтому такой «фильтр» у меня всегда стоит. А если говорить о сцене, то самое главное качество — искренность.
— А что особенно цените в других людях?
— Раньше я была более придирчивой к окружающим. А сейчас готова многое простить. Наверное, православие и христианство учат той самой любви, которая помогает относиться к любому человеку, как к близкому, родному. И с годами у меня это стало больше получаться. Считаю, в обычной жизни простить можно всё или почти всё, кроме неоправданной жестокости. Мы не говорим сейчас о тех, кто издевается над пленными, мирным населением. Подобное ничем нельзя объяснить.
— Какое качество больше всего цените в других людях?
— Интеллигентность.
— Что это значит для Вас?
— Когда человек сначала думает о других, потом о себе. И я говорю о поведении в обществе.
— А если говорить о мужчинах, что для Вас ценнее всего?
— Благородство по отношению к женщине. Если раньше я выходила из дома с коляской и мужчины обязательно спешили на выручку, то сейчас нужно дождаться помощи. И иногда проходит немало времени, пока кто-то откликнется. Но, слава Богу, такие люди еще есть. Те, кто готов чемодан поднести (улыбается). А если серьезно, то для меня самая возбуждающая часть мужского тела — это мозг. Наличие интеллекта важно. Ведь если он присутствует, значит есть и юмор, и широкий кругозор, и разнообразие интересов.
— Чему Вас до настоящего момента научила жизнь? В чем ее главный урок?
— Мой папа, писатель Игорь Шведов, любил цитировать мудрецов древности. Они, например, говорили: «De omnibus dubitandum». Это означает: «Подвергай всё сомнению». То есть применительно к нашей жизни данную фразу можно интерпретировать, как совет. Не стоит реагировать сразу остро на услышанное или увиденное. Лучше изучить вопрос со всех сторон, чтобы не выглядеть дураком и никого не обидеть. Согласитесь, это полезно. А еще папа подарил мне афоризм, который придумал сам: «Из любого свинства, всегда можно отрезать кусок ветчины». На мой взгляд, именно так звучит главный закон оптимиста (смеется).
— Есть ли у Вас любимая книга, которую можете назвать настольной и перелистываете в свободное время?
— Её-то как раз и нет. Хотя почитать мечтаю. А еще стараюсь при первой возможности вырваться в театр. И иногда это удается. Не отказалась бы сходить в кино и посмотреть что-нибудь интересное на большом экране. Однако время в основном уходит на написание музыки.
— Если верить интернету, то Вы еще и автор сборника повестей…
— Пока его нет, но он постепенно складывается. Когда-то я на диктофон записывала воспоминания своих родителей. Что-то помню и сама. Потому, когда рассказываю про свою семью, про эпизоды нашей жизни, постепенно получается книга. Надеюсь, когда-нибудь всё сложу воедино. Но чтобы задуманное удалось завершить, необходимо сконцентрироваться на решении задачи. А пока я только собираю материал по крупицам.
— Сложно ли Вам, будучи человеком творческим, погруженным в профессию, оказавшись в театре или кино переключиться на происходящее на сцене или экране?
— Мне это удается. Я благодарный и увлекающийся зритель. Настоящее вдохновенное искусство меня очень забирает полностью и стимулирует к творчеству. Очень люблю талантливых людей.
— Что считаете своим главным достижение на сегодняшний день?
— Наверное, не каждая песня живет на сцене 35 лет. А у меня такие есть. Целых две: «Белый вальс» и «Америка-Разлучница». Ведь первая об афганской войне и войне вообще, а вторая об эмиграции и расставании с Родиной. Они действительно стали знаковыми. И очень многие люди говорят, что им эти песни навсегда запали в сердце, поскольку связаны с их судьбой. Поверьте, это такое счастье для артиста.
— Что бы Вы пожелали своим слушателям сегодня?
— Приходить на мои концерты и выступления с открытым сердцем. Ведь, как показывает жизнь, если есть доверие между публикой и артистом, отношения, как правило, складываются. А для меня это очень важно. Как и то, чтобы человек после встречи со мной и моим творчеством ушел счастливым, довольным, радостным и унес собой запас жизненных сил и оптимизма. Хотя бы на какое-то время. Для меня это самая дорогая награда.
— Если представить себе, что у Вас есть возможность о чем-то попросить высшие силы, и желание обязательно исполнится…
— К сожалению, наша цивилизация неизлечимо больна. Но хотелось бы, чтобы мои дети и внуки выросли, не зная, что такое война.
автор заглавного фото: Яна Павелковская
Благодарим Эльвиру Фрумину и Ларису Евстафееву за помощь в организации интервью